Добрейшей души ДК (с)
Извините за радиомолчание, я дописывала главу. Кому должна - всем отвечу =)
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Драма, страдания, кровькишки и немножко надежды. Кстати, кто ходит на ФБ или фикбук, подскажите пожалуйста, какой это уже рейтинг?
3419 словАндуин ждал возможности вымыться не меньше, чем возможности освободиться. Даже больше: свобода была делом далёким, требовала плана и подготовки… а мытьё Вешак обещал. Сразу вдвое сильнее стали мешать запахи, к которым успел было притерпеться, и вездесущая пыль, тонкая как мука. В Пандарии всегда можно было найти воду поблизости, и даже в отсутствие цивилизации Андуин себя не запускал, а здесь оставалось только ждать. На следующий день Вешак не пришёл. Андуин понимал: организовать вывод пленных до речки, наверное, не так просто, но как же тяжело было ждать!
А через день случился очередной налёт. Наверху стрекотали винты и ревели драконы, вдалеке ухали разрывы. Когда всё стихло, примчался взъерошенный Вешак и потащил Андуина с собой, ничего не объясняя. Они пересекли застроенную долину и начали подниматься по каменным лестницам без перил. Андуин смотрел во все глаза: сверху он Оргриммар ещё не видел. С такого ракурса скальная чаша, где теснились орочьи домики, напоминала поляну, поросшую пузатыми подосиновиками, под шляпками которых уже показались их младшие родственники. Следы бомбёжек – новые и старые, уже засыпанные, воронки, разрушенные дома – походили на след кабана, который пришёл полакомиться грибами, часть сожрал, часть походя растоптал, и ещё в земле порылся. На миг Андуину во всех подробностях представилась – почти примерещилась – гигантская свинья, сжирающая всё, что ей приглянётся, и равнодушно топчущая остальное. Наверное, так и выглядит война, решил он.
Тут лестница кончилась, и Андуин думать забыл про философские рассуждения. Нижней долине ещё повезло – ей достались случайные удары. Наверху висел густой дым и кружили, как чёрный снег, хлопья сажи. Как ни торопился Вешак прежде, здесь он замедлил шаг: узкое ущелье легко могло стать ловушкой. Догорали развороченные здания, горела речка, по которой растеклось что-то вроде машинного масла, горел песок, пропитанный им же. Андуин кашлял, Вешак, зло чихая, тащил его вперёд. Из едкой мглы выплывали то изорванные, смятые железяки, то безлистные остовы деревьев, то лужи огня и столбы дыма, светящиеся оранжевым изнутри. До бомбёжки здесь были, наверное, гоблинские мастерские, но теперь от них остались пожары, разбросанные детали и разлитое масло. Когда дымный коридор закончился, а скальные стены разошлись шире, Вешак с Андуином буквально вывалились на свежий воздух. Здесь всё, что могло гореть, уже сгорело, только поодаль чадил сбитый гирокоптер. Видно, именно сюда стаскивали всех тех, кто угодил под бомбы или кого застал пожар. Раненые лежали на циновках, на тряпках, прямо на сером от пепла песке – ни циновок, ни даже тряпок не хватало на всех. Лежали двумя группами: орки и гоблины отдельно, тролли - отдельно, как успел заметить Андуин, когда откашлялся и вытер слёзы. Рядом с импровизированным лазаретом толклись орочьи солдаты, тролли держались ближе к сородичам, гоблины шныряли под ногами тех и других.
– Вы привели меня их лечить? – спросил Андуин, кивнув на раненых.
– Ну да, – буркнул в ответ Вешак. – Стой, не верти башкой.
Дожидаясь, пока тот снимет ошейник, Андуин выбирал, с кого начать, кто будет следующим, а кто сможет подождать. Тяжелее всех выглядели почти полностью обгоревший орк и тролль с опалёнными бровями и полосками крови из ушей, дышавший часто, неглубоко, с булькающими всхлипами. Для обоих счёт шёл на минуты, но Андуин решил начать с орка: тролли всё-таки живучей. Он опустился рядом с пациентом на колени, Свет тёк сквозь пальцы в орка, снимая боль.
– Нож, – потребовал Андуин. Вешак без слов сунул знакомый уже кинжал в руку.
Выглядели ожоги ужасно, но лечить их было проще всего. Ничего не вправлять, не складывать, не вырезать. Просто срезать обугленные остатки одежды, вознести молитву – и орк с новой по-детски нежной кожей озадаченно лупает глазами, не сразу сообразив, что уже здоров. Андуин, на ходу вытерев кинжал и снова очистив лезвие Светом, хотел было наклониться над троллем, но тут его схватили за плечо.
– А ну стой! – лысый орк с обломанным левым клыком дёрнул Андуина назад. – Ты должен лечить орков, а не всякую шваль!
– Лично вам я ничего не должен, – выпрямился Андуин. – И орков я лечу ровно до тех пор, пока мне позволяют помогать остальным, кому нужна помощь. Ему – нужна. Он умрёт без лечения. Не мешайте мне. Вы отнимаете время не у меня, а у своих товарищей.
– Да я сам его сейчас приколю! – кор’кронец схватился за длинное ружьё с прикреплённым к нему клинком (такая штука называется “штык”, вспомнил Андуин)
– Нет, – над раненым вспыхнул золотистый купол щита. Защитить и поддержать жизнь Андуин мог даже не прикасаясь. – Пока я жив, он тоже не умрёт.
Солдат не поверил. Зазубренный штык упруго отскочил от мерцающей преграды, и орк едва не выбил себе прикладом ещё целый клык.
– А ну прекращай выделываться! – снова накинулся он на Андуина. – А не то… – он угрожающе качнул своим ружьём.
– Не то – что? Ударишь меня? Убьёшь? Ну давай, бей – я тебя не боюсь!
– Да я их всех сейчас!.. – окончательно рассвирепел орк.
– Только попробуй, – Андуина тоже несло. Сердце бухало где-то в горле, но это только иллюзия. Кинжал он держал направленным куда надо – между рёбрами. – Только тронь хоть кого-нибудь, и лечить своих сородичей будешь сам, как сумеешь.
В этот момент подошедший к солдатам Вешак, не тратя лишних слов, ахнул собрата топором по голове. Плашмя. Тот рухнул, забренчали многочисленные цепи и бляшки, украшавшие кожаную безрукавку.
– Работай давай, – кивнул Андуину Вешак. – Но ты ж понимаешь, что свою плату за этот раз уже, считай, взял?
Андуин только дёрнул плечом – ему было не до Вешака. Наконец можно было заняться делом и присмотреться к троллю. Его, к счастью, просто положили на песок, не став трогать лишний раз. Андуин успел увидеть такое в Пандарии: сильный взрыв поблизости разрывает барабанные перепонки в ушах, если повезёт. Если не повезёт – лёгкие. Сквозь маленький прокол Андуин выпустил потемневшую комковатую кровь, которая натекла из внутренних ран и мешала троллю дышать. Когда она закончилась, и осталась только свежая красная кровь, сочившаяся из самого надреза, Андуин улучил момент выдоха, нажал троллю на грудь, чтобы тот не втянул в себя лишний воздух сквозь разрез, и воззвал к Свету.
Орки тем временем чесали языки.
– А всё-таки, он у тебя пленник, а ты ему платишь, хоть и не деньгами? – самое начало разговора Андуин упустил, но и так понятно было: поступок и слова Вешака не остались незамеченными.
– Тебе его сломать надо или чтоб дело делал? – огрызнулся тот. – Если сломать, то, может, и выйдет, а если дело – вон, много ли Яго добился, когда попёр дуром? Щенок Ло'Гоша, может, и щенок, но так просто брюхом кверху не валится.
– Когда-то барыга – на всю жизнь барыга, а, Вешак? – подначил собеседник.
– Я – воин, – с тихой угрозой ответил Вешак. Андуин, подошедший к следующему пациенту, аж вздрогнул и от такого тона, и от того, насколько внезапно взъярился надзиратель. - А если кто сомневается, могу и на арене доказать.
– Вызов, значит? И когда?
– Сегодня же вечером.
Беседа свернула на Яго, который как раз начал приходить в себя. Андуин мимолётно удивился, какая прочная у орков голова. Вылеченные постепенно присоединялись к зрителям, и только оглянувшись по сторонам после очередного пациента, он понял, что - всё. Работа окончена. Вылечить удалось всех. Солнце висело уже на западе, дымный коридор, сквозь который они с Вешаком шли сюда, уже потушили, гоблины и тролли под присмотром орков разбирали завалы. У обломков гирокоптера в глубине долины высокая худая троллиха что-то с жаром доказывала солдату. Андуина будто подбросило: кто-то из экипажа мог выжить! Он побежал туда. Вешак крикнул: "Эй, щенок!", кто-то затопал следом, но это всё не имело никакого значения. Андуина перехватили у самого гирокоптера, и он повис в орочьих лапищах, уже увидев, что торопился зря. Даже приди он сразу, ничего бы не сделал. Дварф в падении налетел грудью на что-то, отчего она смялась как под ударом молота.Голова крохотной гномки с обгорелыми косичками была вывернута совершенно невозможным для живого образом.
Подбежавший Вешак размахнулся и ударил Андуина в ухо. В голове зазвенело, отрезавший от Света ошейник в первый момент показался удавкой.
– Ты куда это собрался?! – рявкнул надзиратель, добавив к своему вопросу несколько непонятных, но явно ругательных слов.
– Здесь так спорили... я подумал, могли остаться живые...
– Придурок, – сказал как сплюнул Вешак. Ещё раз выругался. – Бежать тебе отсюда некуда, а было бы куда – получил бы пулю. Всё, посмотрел на троллье мясо, и пошли отсюда.
– Что? – не сразу понял Андуин.
– У нас больше нет еды, – пояснила та самая троллиха, одетая в импровизированную юбку из обёрнутого вокруг бёдер куска ткани и несколько рядов бус. – Всё сгорело. Я просила, чтобы нам позволили оставить себе этих солдат Альянса.
– Но... вы же не можете... – Андуина словно второй раз ударили по голове. Он успел смириться с тем, что двое несчастных мертвы, но никак не ждал, что их... просто съедят, словно они не разумные существа.
– Что – не можем? Накормить детей? – троллиха наклонилась ближе, оскалив тонкие белые клычки, похожие на змеиные. Качнулись плоские груди. – Думаешь, ты такой добрый? Ты ничего не понимаешь, человечек. Ты – никогда не голодал.
Кровь бросилась Андуину в лицо. Она попала в яблочко, эта женщина, чей старушечий вид контрастировал с молодыми белыми зубами. По сухим, жилистым тролльим телам сложно было заметить недоедание, особенно если смотришь на другое, особенно если лица заострились от тяжёлых ран. Но теперь Андуин видел: не только раны были тому причиной. В осаждённом городе еду экономили жестоко. Ему вспомнился привязанный к столбу труп после казни с выжженной на лбу надписью "Вор". "Жратву тырил," - сказал тогда Вешак. Вспомнилось, как сам выливал в поганое ведро нетронутую похлёбку - и уши горели от стыда. Перед троллями, которым Андуин взялся читать мораль, когда его собственное детство прошло на всём готовом. Перед мёртвыми союзниками, у которых не будет достойного погребения. Андуин не мог больше спорить. Просто не мог.
– Я... я понял, – он опустил глаза, мысленно прося прощения. Пусть здесь разбились не подданные Штормграда, Андуин чувствовал себя предателем. Но... экипаж гирокоптера уже мертвы, а вырывать, пусть даже пытаться вырвать, кусок изо рта у голодного - не худшее ли зло? Чтобы хоть как-то искупить свою перед вину перед погибшими солдатами Альянса, можно было сделать – попробовать сделать - только одно.
– Вешак, – попросил Андуин надзирателя. – Пожалуйста, позвольте прочитать над ними заупокойную молитву. Я буду вести себя смирно, обещаю, – и добавил после паузы. Если захотите, я потом отработаю, - впервые он предложил оркам свои услуги целителя - сам...
– Валяй, – подумав, согласился Вешак. – Но я за тобой слежу, имей в виду.
Прикосновение Света не утешало. Впервые Андуин оказался в тупике, в котором не мог изменить вообще ничего. Что ни выбери, что ни реши - будет хуже. Примерно такие мысли и одолевали Андуина по дороге обратно. Как он вообще оказался в таком положении? Где сделал неправильный выбор? Может, не стоило идти на сделки с орками? Но как можно было жить и, может быть, править дальше, зная, что расплатился людьми за свою непоколебимость? Наверное, не стоило вообще плыть в Пандарию. Сидел бы дома, никуда бы не лез, нигде бы не наломал дров... нашёлся тоже герой Штормграда. Правильно его Вешак через два слова на третье щенком обзывает.
– Из-за своих киснешь? – Вешак внезапно треснул Андуина по спине, выбив дыхание и сбив с ног. Ему казалось, что орк относился к нему сравнительно неплохо, как-то даже покровительственно, и тем обидней оказался этот внезапный удар, к которому Андуин не давал никакого повода... или это продолжение наказания за неосторожную эскападу в тролльем районе?
– За что вы меня сейчас ударили? – он глубоко дышал, чтобы унять боль в спине и успокоиться заодно.
– Тьфу ты, – буркнул Вешак, подняв Андуина за шиворот и поставив на ноги. Сумрачно почесал ухо, пнул мелкий камешек. – С Яго ты держался как воин, я и забыл, что силёнок у тебя меньше, чем у больного пеона.
Так это что – знак расположения такой?! Хороша орочья дружба: кости целы – уже радость, а как её отличить от вражды – решительно непонятно.
К вечеру ухо раздулась до размеров пандаренского пирога, и скула по соседству с ним тоже ныла: кулак у Вешака был немаленький, а сам Андуин, прося Свет о милости для павших, про себя как-то не подумал. Думал он – весь остаток дня – о произошедшем наверху. Алесия так ничего и не сказала, и ближе к вечеру Андуин перешел от самоедства к мыслям более общим. Он, конечно, зарвался, совсем забыв, что вообще-то тут в плену, и сделал преизрядную глупость. Выкинь подобное пленный орк в Штормграде, его бы убили на месте, а Вешак Андуину всего лишь съездил по уху. Душевно съездил, нельзя не признать, но даже не сломал ничего. Может, надзиратель успел понять, что это - не побег, может, не счёл, по его же собственным словам, Андуина опасным, может, отчасти смягчил наказание из своеобразной приязни. Причин хватало. Но ещё один момент не объяснялся никакими известными Андуину причинами: его позвали лечить солдат. Не батраков и прочих, до которых и впрямь могли не дойти руки у орочьих лекарей. Не безнадёжно больного, от которого другие уже отказались. Ему - человеку и врагу - доверили жизни раненых воинов-орков. Что-то неладное было в Оргриммаре, и Андуин очень надеялся, что это даст шанс ему - и тераморцам.
Наутро Андуина разбудил недовольный перелай на орочьем. Солдаты под присмотром уже знакомой старухи вытаскивали тераморцев из клеток и ставили друг за другом.
– Вешак тебе кой-что обещал, – Моика схватила было Андуина за шиворот, но нового издевательства ткань не выдержала, и воротник остался у орчихи в руках. Из клетки Андуин выбрался сам, не дожидаясь, пока Моика ухватится ещё за что-нибудь.
– А он сам?
– А тебе какое до него дело, щенок?
Андуин почёл за лучшее не настаивать: стоило только вспомнить, как нелепо и, главное, бессмысленно он рисковал вчера, начинало гореть и второе, нетронутое ухо. Прошедшим вечером Андуин, хорошо осознав, как выглядел со своими порывами, зарёкся поступать по-орочьи необдуманно.
Оргриммарские горы, как успел заметить Андуин, были почти как губка, пропитанная водой: река текла у троллей; по пути он видел речки и ручьи, вытекавшие из-под камней и под ними же исчезавшие, пруды или крохотные озёра в каменных чашах, тоже служившие истоком ручьям. Осаждённый Оргриммар мог страдать от голода, но не от жажды.
Некоторые орки, встречавшие колонну, увязывались следом. Глазели, показывали пальцами, смеялись. Один, долговязый подросток со смоляными вихрами, торчавшими, будто их лошадь нализала, кинул в пленниц камешком, попал в конвоира и немедленно удрал, сверкая голыми пятками. Кто-то свистнул ему вслед, Моика громко пообещала следующему повыдергать руки и затолкать их куда-то, Андуин не понял, куда. Он подозревал, что неизвестное слово обозначало какое-то естественное отверстие тела. Зрители вняли.
Водопад, лившийся из щели в скальной стене, выдолбил в камнях нишу и проточил себе жёлоб до самого обрыва, с которого обрушивался дальше, в реку далеко внизу.
– Что же с нами будет?.. – выдохнула одна из жещин, спрашивая не то – солдат, не то – Свет.
– А утопим всех, надоели, – орчиха со шрамом через всё лицо заржала, глядя, как застыли в ужасе беспомощные тераморцы. – Шутка, – объявила он, отсмеявшись. – Мыться будете, ссыкло, – и пинком подтолкнула первую из колонны в сторону водопада. Андуин понял, что до сих пор стоял не дыша: он тоже, даже помня о договоре с надзирателем, почти принял всерьёз жестокую шутку.
Вешак подошёл к делу основательно: пленников даже снабдили подобием мыла - вонючей кашицей на золе, которая, тем не менее неплохо смывала грязь и пот. Но щадить их скромность никто даже и не подумал: орки сочли помывку чем-то вроде бесплатного представления, ржали, пихали друг друга локтями и не понижая голоса обсуждали женщин. Андуин всерьёз засомневался: не зря ли он выпросил банный день? Хорошо бы не все тераморцы знали орочий. Хорошо бы никто из них его не знал. И всё же, когда его, мокрого, в мокрой выстиранной одежде, насквозь пропахшего мыльной смесью, вели обратно, Андуин решил, что если остальным хоть вполовину настолько же легче, то затея с мытьём была всё-таки не зря.
Гвалту впереди Андуин поначалу не придал значения: в Оргриммаре постоянно кто-то где-то орал, словно орки из принципа не желали говорить тихо – но Моика, прислушавшись, бросила: "Идём поверху." На развилке конвой свернул правее завешанного сверху шкурами прохода, которым они шли к реке. Оттуда доносились неразборчивые орочьи крики, визг и звериное рычание – волки у них там, что ли, передрались?
Оказалось, не волки. Из норы в скале выметнулся пандарийский рогатый ящер, размером и грубой шкурой напоминавший кодо, но отличавшийся от него пышным "воротником" у шеи, проворством и гнусным нравом. Порядок колонны был сломан, орки ринулись в бой, пленницы заметались; сверху, усиливая хаос, спикировал ещё один ящер, летучий и двухголовый, а из-под земли ломились всё новые звери. Андуин срывающимся голосом твердил молитву о защите - и только когда над ним развернулся сияющий купол, вспомнил, что носил орочий тёмный ошейник.
– Все под щит! – рявкнула Моика. Орки и большинство тераморцев подчинились, но несколько пленниц брызнуло врассыпную. Андуин стрательно отводил конвоирам глаза. Сейчас это было несложно: если нужно отступать, отбиваясь от бешеного зверья, на прочее не очень-то будешь обращать внимание в любом случае. А если его подтолкнуть в нужную сторону, на беглянок гарантированно не посмотрят.
– Эй! – Андуина пихнули в плечо, едва не повалив. Он, похолодев, подумал было, что его чары заметили, но это смешливой орчихе со шрамом опять было весело. – И на кой хвост ты мылся, если опять весь в саже?
– Не мешай щенку нас прикрывать! – прикрикнула на неё Моика.
Потом Андуин держал щит, который вскоре уже давил на плечи и спину как настоящий, стальной, и с каждой секундой становился всё тяжелее. Потом лечил раненых и спасал тех, кого порвали не слишком сильно и кто пролежал бездыханным не слишком долго. Моика раздавала команды, кого-то куда-то посылала, вроде бы – приказывала держать его на прицеле... Андуину было всё равно. Он сосредоточился на деле, а на глаза попадались то растоптанный орк в луже крови – рёбра переломаны и смяты, голова сплющена, мозг перемешан с песком и обломками костей; то маленькая детская ручка – только ручка и ничего больше, белый обломок кости торчал из красной плоти; то женщина, лежавшая навзничь, без лица и без грудей, с зияющей дырой на месте живота, все внутренности из которого валялись вокруг. Окончив молитву за упокой душ всех убитых, Андуин сел на колени прямо в песок, закрыв руками лицо. Он хотел как лучше. Он хотел хоть немного облегчить жизнь тераморцам. Почему же его стремление обернулось таким кошмаром?!
Всё, что дальше, было как будто не с ним. Словно на кого-то другого нацепили новый ошейник, кого-то другого, дёрнув под мышки, поставили в колонну с выжившими, кто-то другой свернулся в своей клетке, а Андуин чувствовал себя так, будто остался среди трупов на залитой кровью улице. Будто заново, как страшный сон, повторялось кораблекрушение у берегов Пандарии, только сейчас умирали не солдаты, знавшие про риск и способные постоять за себя. Андуин возомнил, что знает как лучше – и погибли беззащитные люди. Соседняя клетка оказалась пустой - Алесия не вернулась. Пусть она останется жива, мысленно молил Андуин, сам не зная, кого. Пусть ей повезёт, и она сможет выбраться!
В следующий раз за Андуином пришли спустя сутки.
– Ты там живой? – его окликнули, потом чем-то ткнули - раз, другой. Он не пошевелился - ему было всё равно.
– Эй, Моика, – возмутился тот же голос. – Говорили, твой человек лечить может, а он сам вот-вот сдохнет.
– Он не мой! – заспорила Моика. – Мне их временно спихнули! И вообще, он дрыхнет небось. Пни его, проснется.
– Уже. Он у тебя и не жрал сегодня – вон, миска полная стоит.
– Эй, ты чего, надорвался там? – Моика отперла клетку, вытащила Андуина наружу. - Лечить сможешь?
– Кого лечить? – Андуин всё-таки посмотрел на нового визитёра.
– Гоблинёнка, – буркнула орчиха с гривой длинных волос. – Возьмёшься или правда подыхаешь?
– Возьмусь, – решился Андуин. Орк, заботившийся о ребёнке другой расы – это было так странно после всех недавних событий, что вывело Андуина из апатии. Случившегося не изменить и не исправить, но, быть может, хотя бы теперь получится помочь?
Впереди, прихрамывая, шла орчиха, за ней Андуин, замыкал отряженный Моикой в сопровождение солдат. Тут-то, по пути, им и встретилось чудовище – Андуин замер на полушаге, его едва не сбили, обругав, а он смотрел, не в силах пошевелиться. Здоровенный даже на фоне остальных орк, будто измазанный кляксами нефти, подошел ближе, осклабился со словами:
– Что, обосрался, человечек? – и сделал "козу". Пучок щупалец у него под мышкой волнообразно шевелился, а жёлтый глаз на левом плече задорно подмигнул.
– Вы, простите, кто? – ляпнул Андуин почти без участия мысли.
– Ух ты, смелый, сметанная голова, – шире ухмыльнулся орк. – Меня звать Шараг, и скоро я наваляю вашим под стенами!
Шараг пошёл дальше своей дорогой, и Андуин тоже вынужден был двинуться - недовольный конвоир поторопил его пинком под зад.
Гоблинёнка избили жестоко - да и много ли ему надо? Андуин аккуратно собирал тонкие косточки, залечивал синяки и внутренние разрывы, а когда закончил, орчиха вдруг спросила:
– А себя ты лечить не можешь? – и ткнула пальцем в злосчастное ухо.
– Могу, – смешался Андуин, возвращая ему исходный вид. – Но всё время забываю. Спасибо. – дело было не только и не столько в синяке, тот рассосался бы и сам, но орчиха своей просьбой вытащила Андуина из пропасти отчаяния. - Можно спросить, кто его так? - он кивнул на вылеченного гоблинёнка.
– Такие же сопляки, – оскалилась орчиха. – Только трусы. Нашли себе врага, тоже мне! - она раздражённо фыркнула, тряхнула гривой как недовольная лошадь. – Будто и не орки. Да, зови меня Покров Битвы.
– Это прозвище такое?
– Ага, – не без гордости откликнулась орчиха. – Меня знатно посекли в ущелье Песни Войны, даже наши думали, что я сдохла, уже и знаменем накрыли – а я возьми и глаза открой. Ну, потом оклемалась со временем. Теперь вот сирот собираю... ладно, хватит трепать языком. Давай-ка назад, – вдруг сменила она тему.
– Спасибо, – повторил Андуин. Покров Битвы вернула ему веру в лучшее. Она сама была – воплощением этой веры. Когда его вернули в клетку, Андуин наконец-то смог уснуть.
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Драма, страдания, кровькишки и немножко надежды. Кстати, кто ходит на ФБ или фикбук, подскажите пожалуйста, какой это уже рейтинг?
3419 словАндуин ждал возможности вымыться не меньше, чем возможности освободиться. Даже больше: свобода была делом далёким, требовала плана и подготовки… а мытьё Вешак обещал. Сразу вдвое сильнее стали мешать запахи, к которым успел было притерпеться, и вездесущая пыль, тонкая как мука. В Пандарии всегда можно было найти воду поблизости, и даже в отсутствие цивилизации Андуин себя не запускал, а здесь оставалось только ждать. На следующий день Вешак не пришёл. Андуин понимал: организовать вывод пленных до речки, наверное, не так просто, но как же тяжело было ждать!
А через день случился очередной налёт. Наверху стрекотали винты и ревели драконы, вдалеке ухали разрывы. Когда всё стихло, примчался взъерошенный Вешак и потащил Андуина с собой, ничего не объясняя. Они пересекли застроенную долину и начали подниматься по каменным лестницам без перил. Андуин смотрел во все глаза: сверху он Оргриммар ещё не видел. С такого ракурса скальная чаша, где теснились орочьи домики, напоминала поляну, поросшую пузатыми подосиновиками, под шляпками которых уже показались их младшие родственники. Следы бомбёжек – новые и старые, уже засыпанные, воронки, разрушенные дома – походили на след кабана, который пришёл полакомиться грибами, часть сожрал, часть походя растоптал, и ещё в земле порылся. На миг Андуину во всех подробностях представилась – почти примерещилась – гигантская свинья, сжирающая всё, что ей приглянётся, и равнодушно топчущая остальное. Наверное, так и выглядит война, решил он.
Тут лестница кончилась, и Андуин думать забыл про философские рассуждения. Нижней долине ещё повезло – ей достались случайные удары. Наверху висел густой дым и кружили, как чёрный снег, хлопья сажи. Как ни торопился Вешак прежде, здесь он замедлил шаг: узкое ущелье легко могло стать ловушкой. Догорали развороченные здания, горела речка, по которой растеклось что-то вроде машинного масла, горел песок, пропитанный им же. Андуин кашлял, Вешак, зло чихая, тащил его вперёд. Из едкой мглы выплывали то изорванные, смятые железяки, то безлистные остовы деревьев, то лужи огня и столбы дыма, светящиеся оранжевым изнутри. До бомбёжки здесь были, наверное, гоблинские мастерские, но теперь от них остались пожары, разбросанные детали и разлитое масло. Когда дымный коридор закончился, а скальные стены разошлись шире, Вешак с Андуином буквально вывалились на свежий воздух. Здесь всё, что могло гореть, уже сгорело, только поодаль чадил сбитый гирокоптер. Видно, именно сюда стаскивали всех тех, кто угодил под бомбы или кого застал пожар. Раненые лежали на циновках, на тряпках, прямо на сером от пепла песке – ни циновок, ни даже тряпок не хватало на всех. Лежали двумя группами: орки и гоблины отдельно, тролли - отдельно, как успел заметить Андуин, когда откашлялся и вытер слёзы. Рядом с импровизированным лазаретом толклись орочьи солдаты, тролли держались ближе к сородичам, гоблины шныряли под ногами тех и других.
– Вы привели меня их лечить? – спросил Андуин, кивнув на раненых.
– Ну да, – буркнул в ответ Вешак. – Стой, не верти башкой.
Дожидаясь, пока тот снимет ошейник, Андуин выбирал, с кого начать, кто будет следующим, а кто сможет подождать. Тяжелее всех выглядели почти полностью обгоревший орк и тролль с опалёнными бровями и полосками крови из ушей, дышавший часто, неглубоко, с булькающими всхлипами. Для обоих счёт шёл на минуты, но Андуин решил начать с орка: тролли всё-таки живучей. Он опустился рядом с пациентом на колени, Свет тёк сквозь пальцы в орка, снимая боль.
– Нож, – потребовал Андуин. Вешак без слов сунул знакомый уже кинжал в руку.
Выглядели ожоги ужасно, но лечить их было проще всего. Ничего не вправлять, не складывать, не вырезать. Просто срезать обугленные остатки одежды, вознести молитву – и орк с новой по-детски нежной кожей озадаченно лупает глазами, не сразу сообразив, что уже здоров. Андуин, на ходу вытерев кинжал и снова очистив лезвие Светом, хотел было наклониться над троллем, но тут его схватили за плечо.
– А ну стой! – лысый орк с обломанным левым клыком дёрнул Андуина назад. – Ты должен лечить орков, а не всякую шваль!
– Лично вам я ничего не должен, – выпрямился Андуин. – И орков я лечу ровно до тех пор, пока мне позволяют помогать остальным, кому нужна помощь. Ему – нужна. Он умрёт без лечения. Не мешайте мне. Вы отнимаете время не у меня, а у своих товарищей.
– Да я сам его сейчас приколю! – кор’кронец схватился за длинное ружьё с прикреплённым к нему клинком (такая штука называется “штык”, вспомнил Андуин)
– Нет, – над раненым вспыхнул золотистый купол щита. Защитить и поддержать жизнь Андуин мог даже не прикасаясь. – Пока я жив, он тоже не умрёт.
Солдат не поверил. Зазубренный штык упруго отскочил от мерцающей преграды, и орк едва не выбил себе прикладом ещё целый клык.
– А ну прекращай выделываться! – снова накинулся он на Андуина. – А не то… – он угрожающе качнул своим ружьём.
– Не то – что? Ударишь меня? Убьёшь? Ну давай, бей – я тебя не боюсь!
– Да я их всех сейчас!.. – окончательно рассвирепел орк.
– Только попробуй, – Андуина тоже несло. Сердце бухало где-то в горле, но это только иллюзия. Кинжал он держал направленным куда надо – между рёбрами. – Только тронь хоть кого-нибудь, и лечить своих сородичей будешь сам, как сумеешь.
В этот момент подошедший к солдатам Вешак, не тратя лишних слов, ахнул собрата топором по голове. Плашмя. Тот рухнул, забренчали многочисленные цепи и бляшки, украшавшие кожаную безрукавку.
– Работай давай, – кивнул Андуину Вешак. – Но ты ж понимаешь, что свою плату за этот раз уже, считай, взял?
Андуин только дёрнул плечом – ему было не до Вешака. Наконец можно было заняться делом и присмотреться к троллю. Его, к счастью, просто положили на песок, не став трогать лишний раз. Андуин успел увидеть такое в Пандарии: сильный взрыв поблизости разрывает барабанные перепонки в ушах, если повезёт. Если не повезёт – лёгкие. Сквозь маленький прокол Андуин выпустил потемневшую комковатую кровь, которая натекла из внутренних ран и мешала троллю дышать. Когда она закончилась, и осталась только свежая красная кровь, сочившаяся из самого надреза, Андуин улучил момент выдоха, нажал троллю на грудь, чтобы тот не втянул в себя лишний воздух сквозь разрез, и воззвал к Свету.
Орки тем временем чесали языки.
– А всё-таки, он у тебя пленник, а ты ему платишь, хоть и не деньгами? – самое начало разговора Андуин упустил, но и так понятно было: поступок и слова Вешака не остались незамеченными.
– Тебе его сломать надо или чтоб дело делал? – огрызнулся тот. – Если сломать, то, может, и выйдет, а если дело – вон, много ли Яго добился, когда попёр дуром? Щенок Ло'Гоша, может, и щенок, но так просто брюхом кверху не валится.
– Когда-то барыга – на всю жизнь барыга, а, Вешак? – подначил собеседник.
– Я – воин, – с тихой угрозой ответил Вешак. Андуин, подошедший к следующему пациенту, аж вздрогнул и от такого тона, и от того, насколько внезапно взъярился надзиратель. - А если кто сомневается, могу и на арене доказать.
– Вызов, значит? И когда?
– Сегодня же вечером.
Беседа свернула на Яго, который как раз начал приходить в себя. Андуин мимолётно удивился, какая прочная у орков голова. Вылеченные постепенно присоединялись к зрителям, и только оглянувшись по сторонам после очередного пациента, он понял, что - всё. Работа окончена. Вылечить удалось всех. Солнце висело уже на западе, дымный коридор, сквозь который они с Вешаком шли сюда, уже потушили, гоблины и тролли под присмотром орков разбирали завалы. У обломков гирокоптера в глубине долины высокая худая троллиха что-то с жаром доказывала солдату. Андуина будто подбросило: кто-то из экипажа мог выжить! Он побежал туда. Вешак крикнул: "Эй, щенок!", кто-то затопал следом, но это всё не имело никакого значения. Андуина перехватили у самого гирокоптера, и он повис в орочьих лапищах, уже увидев, что торопился зря. Даже приди он сразу, ничего бы не сделал. Дварф в падении налетел грудью на что-то, отчего она смялась как под ударом молота.Голова крохотной гномки с обгорелыми косичками была вывернута совершенно невозможным для живого образом.
Подбежавший Вешак размахнулся и ударил Андуина в ухо. В голове зазвенело, отрезавший от Света ошейник в первый момент показался удавкой.
– Ты куда это собрался?! – рявкнул надзиратель, добавив к своему вопросу несколько непонятных, но явно ругательных слов.
– Здесь так спорили... я подумал, могли остаться живые...
– Придурок, – сказал как сплюнул Вешак. Ещё раз выругался. – Бежать тебе отсюда некуда, а было бы куда – получил бы пулю. Всё, посмотрел на троллье мясо, и пошли отсюда.
– Что? – не сразу понял Андуин.
– У нас больше нет еды, – пояснила та самая троллиха, одетая в импровизированную юбку из обёрнутого вокруг бёдер куска ткани и несколько рядов бус. – Всё сгорело. Я просила, чтобы нам позволили оставить себе этих солдат Альянса.
– Но... вы же не можете... – Андуина словно второй раз ударили по голове. Он успел смириться с тем, что двое несчастных мертвы, но никак не ждал, что их... просто съедят, словно они не разумные существа.
– Что – не можем? Накормить детей? – троллиха наклонилась ближе, оскалив тонкие белые клычки, похожие на змеиные. Качнулись плоские груди. – Думаешь, ты такой добрый? Ты ничего не понимаешь, человечек. Ты – никогда не голодал.
Кровь бросилась Андуину в лицо. Она попала в яблочко, эта женщина, чей старушечий вид контрастировал с молодыми белыми зубами. По сухим, жилистым тролльим телам сложно было заметить недоедание, особенно если смотришь на другое, особенно если лица заострились от тяжёлых ран. Но теперь Андуин видел: не только раны были тому причиной. В осаждённом городе еду экономили жестоко. Ему вспомнился привязанный к столбу труп после казни с выжженной на лбу надписью "Вор". "Жратву тырил," - сказал тогда Вешак. Вспомнилось, как сам выливал в поганое ведро нетронутую похлёбку - и уши горели от стыда. Перед троллями, которым Андуин взялся читать мораль, когда его собственное детство прошло на всём готовом. Перед мёртвыми союзниками, у которых не будет достойного погребения. Андуин не мог больше спорить. Просто не мог.
– Я... я понял, – он опустил глаза, мысленно прося прощения. Пусть здесь разбились не подданные Штормграда, Андуин чувствовал себя предателем. Но... экипаж гирокоптера уже мертвы, а вырывать, пусть даже пытаться вырвать, кусок изо рта у голодного - не худшее ли зло? Чтобы хоть как-то искупить свою перед вину перед погибшими солдатами Альянса, можно было сделать – попробовать сделать - только одно.
– Вешак, – попросил Андуин надзирателя. – Пожалуйста, позвольте прочитать над ними заупокойную молитву. Я буду вести себя смирно, обещаю, – и добавил после паузы. Если захотите, я потом отработаю, - впервые он предложил оркам свои услуги целителя - сам...
– Валяй, – подумав, согласился Вешак. – Но я за тобой слежу, имей в виду.
Прикосновение Света не утешало. Впервые Андуин оказался в тупике, в котором не мог изменить вообще ничего. Что ни выбери, что ни реши - будет хуже. Примерно такие мысли и одолевали Андуина по дороге обратно. Как он вообще оказался в таком положении? Где сделал неправильный выбор? Может, не стоило идти на сделки с орками? Но как можно было жить и, может быть, править дальше, зная, что расплатился людьми за свою непоколебимость? Наверное, не стоило вообще плыть в Пандарию. Сидел бы дома, никуда бы не лез, нигде бы не наломал дров... нашёлся тоже герой Штормграда. Правильно его Вешак через два слова на третье щенком обзывает.
– Из-за своих киснешь? – Вешак внезапно треснул Андуина по спине, выбив дыхание и сбив с ног. Ему казалось, что орк относился к нему сравнительно неплохо, как-то даже покровительственно, и тем обидней оказался этот внезапный удар, к которому Андуин не давал никакого повода... или это продолжение наказания за неосторожную эскападу в тролльем районе?
– За что вы меня сейчас ударили? – он глубоко дышал, чтобы унять боль в спине и успокоиться заодно.
– Тьфу ты, – буркнул Вешак, подняв Андуина за шиворот и поставив на ноги. Сумрачно почесал ухо, пнул мелкий камешек. – С Яго ты держался как воин, я и забыл, что силёнок у тебя меньше, чем у больного пеона.
Так это что – знак расположения такой?! Хороша орочья дружба: кости целы – уже радость, а как её отличить от вражды – решительно непонятно.
К вечеру ухо раздулась до размеров пандаренского пирога, и скула по соседству с ним тоже ныла: кулак у Вешака был немаленький, а сам Андуин, прося Свет о милости для павших, про себя как-то не подумал. Думал он – весь остаток дня – о произошедшем наверху. Алесия так ничего и не сказала, и ближе к вечеру Андуин перешел от самоедства к мыслям более общим. Он, конечно, зарвался, совсем забыв, что вообще-то тут в плену, и сделал преизрядную глупость. Выкинь подобное пленный орк в Штормграде, его бы убили на месте, а Вешак Андуину всего лишь съездил по уху. Душевно съездил, нельзя не признать, но даже не сломал ничего. Может, надзиратель успел понять, что это - не побег, может, не счёл, по его же собственным словам, Андуина опасным, может, отчасти смягчил наказание из своеобразной приязни. Причин хватало. Но ещё один момент не объяснялся никакими известными Андуину причинами: его позвали лечить солдат. Не батраков и прочих, до которых и впрямь могли не дойти руки у орочьих лекарей. Не безнадёжно больного, от которого другие уже отказались. Ему - человеку и врагу - доверили жизни раненых воинов-орков. Что-то неладное было в Оргриммаре, и Андуин очень надеялся, что это даст шанс ему - и тераморцам.
Наутро Андуина разбудил недовольный перелай на орочьем. Солдаты под присмотром уже знакомой старухи вытаскивали тераморцев из клеток и ставили друг за другом.
– Вешак тебе кой-что обещал, – Моика схватила было Андуина за шиворот, но нового издевательства ткань не выдержала, и воротник остался у орчихи в руках. Из клетки Андуин выбрался сам, не дожидаясь, пока Моика ухватится ещё за что-нибудь.
– А он сам?
– А тебе какое до него дело, щенок?
Андуин почёл за лучшее не настаивать: стоило только вспомнить, как нелепо и, главное, бессмысленно он рисковал вчера, начинало гореть и второе, нетронутое ухо. Прошедшим вечером Андуин, хорошо осознав, как выглядел со своими порывами, зарёкся поступать по-орочьи необдуманно.
Оргриммарские горы, как успел заметить Андуин, были почти как губка, пропитанная водой: река текла у троллей; по пути он видел речки и ручьи, вытекавшие из-под камней и под ними же исчезавшие, пруды или крохотные озёра в каменных чашах, тоже служившие истоком ручьям. Осаждённый Оргриммар мог страдать от голода, но не от жажды.
Некоторые орки, встречавшие колонну, увязывались следом. Глазели, показывали пальцами, смеялись. Один, долговязый подросток со смоляными вихрами, торчавшими, будто их лошадь нализала, кинул в пленниц камешком, попал в конвоира и немедленно удрал, сверкая голыми пятками. Кто-то свистнул ему вслед, Моика громко пообещала следующему повыдергать руки и затолкать их куда-то, Андуин не понял, куда. Он подозревал, что неизвестное слово обозначало какое-то естественное отверстие тела. Зрители вняли.
Водопад, лившийся из щели в скальной стене, выдолбил в камнях нишу и проточил себе жёлоб до самого обрыва, с которого обрушивался дальше, в реку далеко внизу.
– Что же с нами будет?.. – выдохнула одна из жещин, спрашивая не то – солдат, не то – Свет.
– А утопим всех, надоели, – орчиха со шрамом через всё лицо заржала, глядя, как застыли в ужасе беспомощные тераморцы. – Шутка, – объявила он, отсмеявшись. – Мыться будете, ссыкло, – и пинком подтолкнула первую из колонны в сторону водопада. Андуин понял, что до сих пор стоял не дыша: он тоже, даже помня о договоре с надзирателем, почти принял всерьёз жестокую шутку.
Вешак подошёл к делу основательно: пленников даже снабдили подобием мыла - вонючей кашицей на золе, которая, тем не менее неплохо смывала грязь и пот. Но щадить их скромность никто даже и не подумал: орки сочли помывку чем-то вроде бесплатного представления, ржали, пихали друг друга локтями и не понижая голоса обсуждали женщин. Андуин всерьёз засомневался: не зря ли он выпросил банный день? Хорошо бы не все тераморцы знали орочий. Хорошо бы никто из них его не знал. И всё же, когда его, мокрого, в мокрой выстиранной одежде, насквозь пропахшего мыльной смесью, вели обратно, Андуин решил, что если остальным хоть вполовину настолько же легче, то затея с мытьём была всё-таки не зря.
Гвалту впереди Андуин поначалу не придал значения: в Оргриммаре постоянно кто-то где-то орал, словно орки из принципа не желали говорить тихо – но Моика, прислушавшись, бросила: "Идём поверху." На развилке конвой свернул правее завешанного сверху шкурами прохода, которым они шли к реке. Оттуда доносились неразборчивые орочьи крики, визг и звериное рычание – волки у них там, что ли, передрались?
Оказалось, не волки. Из норы в скале выметнулся пандарийский рогатый ящер, размером и грубой шкурой напоминавший кодо, но отличавшийся от него пышным "воротником" у шеи, проворством и гнусным нравом. Порядок колонны был сломан, орки ринулись в бой, пленницы заметались; сверху, усиливая хаос, спикировал ещё один ящер, летучий и двухголовый, а из-под земли ломились всё новые звери. Андуин срывающимся голосом твердил молитву о защите - и только когда над ним развернулся сияющий купол, вспомнил, что носил орочий тёмный ошейник.
– Все под щит! – рявкнула Моика. Орки и большинство тераморцев подчинились, но несколько пленниц брызнуло врассыпную. Андуин стрательно отводил конвоирам глаза. Сейчас это было несложно: если нужно отступать, отбиваясь от бешеного зверья, на прочее не очень-то будешь обращать внимание в любом случае. А если его подтолкнуть в нужную сторону, на беглянок гарантированно не посмотрят.
– Эй! – Андуина пихнули в плечо, едва не повалив. Он, похолодев, подумал было, что его чары заметили, но это смешливой орчихе со шрамом опять было весело. – И на кой хвост ты мылся, если опять весь в саже?
– Не мешай щенку нас прикрывать! – прикрикнула на неё Моика.
Потом Андуин держал щит, который вскоре уже давил на плечи и спину как настоящий, стальной, и с каждой секундой становился всё тяжелее. Потом лечил раненых и спасал тех, кого порвали не слишком сильно и кто пролежал бездыханным не слишком долго. Моика раздавала команды, кого-то куда-то посылала, вроде бы – приказывала держать его на прицеле... Андуину было всё равно. Он сосредоточился на деле, а на глаза попадались то растоптанный орк в луже крови – рёбра переломаны и смяты, голова сплющена, мозг перемешан с песком и обломками костей; то маленькая детская ручка – только ручка и ничего больше, белый обломок кости торчал из красной плоти; то женщина, лежавшая навзничь, без лица и без грудей, с зияющей дырой на месте живота, все внутренности из которого валялись вокруг. Окончив молитву за упокой душ всех убитых, Андуин сел на колени прямо в песок, закрыв руками лицо. Он хотел как лучше. Он хотел хоть немного облегчить жизнь тераморцам. Почему же его стремление обернулось таким кошмаром?!
Всё, что дальше, было как будто не с ним. Словно на кого-то другого нацепили новый ошейник, кого-то другого, дёрнув под мышки, поставили в колонну с выжившими, кто-то другой свернулся в своей клетке, а Андуин чувствовал себя так, будто остался среди трупов на залитой кровью улице. Будто заново, как страшный сон, повторялось кораблекрушение у берегов Пандарии, только сейчас умирали не солдаты, знавшие про риск и способные постоять за себя. Андуин возомнил, что знает как лучше – и погибли беззащитные люди. Соседняя клетка оказалась пустой - Алесия не вернулась. Пусть она останется жива, мысленно молил Андуин, сам не зная, кого. Пусть ей повезёт, и она сможет выбраться!
В следующий раз за Андуином пришли спустя сутки.
– Ты там живой? – его окликнули, потом чем-то ткнули - раз, другой. Он не пошевелился - ему было всё равно.
– Эй, Моика, – возмутился тот же голос. – Говорили, твой человек лечить может, а он сам вот-вот сдохнет.
– Он не мой! – заспорила Моика. – Мне их временно спихнули! И вообще, он дрыхнет небось. Пни его, проснется.
– Уже. Он у тебя и не жрал сегодня – вон, миска полная стоит.
– Эй, ты чего, надорвался там? – Моика отперла клетку, вытащила Андуина наружу. - Лечить сможешь?
– Кого лечить? – Андуин всё-таки посмотрел на нового визитёра.
– Гоблинёнка, – буркнула орчиха с гривой длинных волос. – Возьмёшься или правда подыхаешь?
– Возьмусь, – решился Андуин. Орк, заботившийся о ребёнке другой расы – это было так странно после всех недавних событий, что вывело Андуина из апатии. Случившегося не изменить и не исправить, но, быть может, хотя бы теперь получится помочь?
Впереди, прихрамывая, шла орчиха, за ней Андуин, замыкал отряженный Моикой в сопровождение солдат. Тут-то, по пути, им и встретилось чудовище – Андуин замер на полушаге, его едва не сбили, обругав, а он смотрел, не в силах пошевелиться. Здоровенный даже на фоне остальных орк, будто измазанный кляксами нефти, подошел ближе, осклабился со словами:
– Что, обосрался, человечек? – и сделал "козу". Пучок щупалец у него под мышкой волнообразно шевелился, а жёлтый глаз на левом плече задорно подмигнул.
– Вы, простите, кто? – ляпнул Андуин почти без участия мысли.
– Ух ты, смелый, сметанная голова, – шире ухмыльнулся орк. – Меня звать Шараг, и скоро я наваляю вашим под стенами!
Шараг пошёл дальше своей дорогой, и Андуин тоже вынужден был двинуться - недовольный конвоир поторопил его пинком под зад.
Гоблинёнка избили жестоко - да и много ли ему надо? Андуин аккуратно собирал тонкие косточки, залечивал синяки и внутренние разрывы, а когда закончил, орчиха вдруг спросила:
– А себя ты лечить не можешь? – и ткнула пальцем в злосчастное ухо.
– Могу, – смешался Андуин, возвращая ему исходный вид. – Но всё время забываю. Спасибо. – дело было не только и не столько в синяке, тот рассосался бы и сам, но орчиха своей просьбой вытащила Андуина из пропасти отчаяния. - Можно спросить, кто его так? - он кивнул на вылеченного гоблинёнка.
– Такие же сопляки, – оскалилась орчиха. – Только трусы. Нашли себе врага, тоже мне! - она раздражённо фыркнула, тряхнула гривой как недовольная лошадь. – Будто и не орки. Да, зови меня Покров Битвы.
– Это прозвище такое?
– Ага, – не без гордости откликнулась орчиха. – Меня знатно посекли в ущелье Песни Войны, даже наши думали, что я сдохла, уже и знаменем накрыли – а я возьми и глаза открой. Ну, потом оклемалась со временем. Теперь вот сирот собираю... ладно, хватит трепать языком. Давай-ка назад, – вдруг сменила она тему.
– Спасибо, – повторил Андуин. Покров Битвы вернула ему веру в лучшее. Она сама была – воплощением этой веры. Когда его вернули в клетку, Андуин наконец-то смог уснуть.
@темы: написательское, фанфики, warcraft
